Почему я не Энштейн, или Откуда берутся способности

Новорожденная девочка (ей всего шесть дней от роду) способна подражать мимике матери — высовывает язычок (колбаска-язык ведь «больше» шарика-губ!). Вывод: в возрасте года человек еще не знает, что вес предмета зависит от количества вещества в нем, а не от его формы. Если такую же задачу ставить перед полуторагодовалым ребенком, тот уже не ошибается. Ему уже ведомо понятие о сохранении веса.

Но подождем еще два года. «Объект эксперимента» вырос, это вполне разумный человек, с ним и поговорить можно — дать шарик, потом превратить его в колбаску и спросить: как он думает, колбаска такая же или тяжелее шарика. Он ответит: тяжелее. Чтобы устранить сомнения в строгости эксперимента, другого малыша спрашивать не стали, а проделали такой же опыт без слов, как с младшими детьми, наблюдая, как он готовится принять пластилин в руку. Результат тот же — ребенок думает, что после превращения в колбаску кусок пластилина становится тяжелее. Снова понятие о сохранении веса при изменении формы предмета появится только в 7—8 лет. Но тоже не окончательно. Опыт, доказывающий, что представление о неизменности веса предмета при изменении его формы еще Не существует у годовалого ребенка. Когда малышу дают пластилиновый шарик, его ручка сначала опускается под весом шарика, показывая, что он не ожидал принять тяжесть. Когда шарик дают вторично, ребенок уже помнит его вес и напрягает мышцы ровно настолько, насколько нужно, чтобы удержать шарик. Но вот экспериментатор на глазах у малыша раскатывает шарик в колбаску. Ребенок берет эту колбаску — и его ручка взлетает вверх: он счел само собой разумеющимся, ЧТО при изменении формы предмета (шарик, превратившись в колбаску, «увеличился») предмет стал тяжелее и, чтобы его удержать в руке, надо напрячь мышцы сильнее.

Опыты со школьниками показали, что устойчивые представления о неизменности веса образуются лишь в 13-14 лет.

Профессор Бауэр и его коллеги заинтересовались вопросом: нельзя ли за крепить исчезающие навыки, если усиленно тренировать детей, ставя перед ними однотипные задачи на развитие соответствующих способностей? Опыты не дали определенного ответа. Так, если сразу тренировать новорожденного в ходьбе, то, когда придет время становиться на ножки, первый шаг он сделает раньше сверстников (все же большинство врачей не рекомендует учить ребенка ходить, пока не окреп его опорно-двигательный аппарат). Когда же для опыта взяли другую исчезающую способность — координацию между слухом и рукой, — оказалось, что усиленные тренировки (новорожденных учили ловить рукой погремушку по звуку) только ускоряют исчезновение этой способности и оттягивают ее вторичное появление.

Психологи считают, что примеры исчезновения и вторичного появления навыков и способностей объясняются в разных случаях разными причинами, единого объяснения нет. Так, они полагают, что способность к подражанию мимике не исчезает — просто на каком-то этапе ребенку становится интереснее наблюдать, чем строить гримасы самому, наблюдение за лицом склонившегося к нему взрослого полностью его поглощает. Нарушение координации между глазом и рукой объясняется тем, что в какой-то период, когда мозг достигает определенного развития, внимание тянущегося к игрушке ребенка колеблется от руки к предмету, он не знает, на что ему смотреть в первую очередь — и собственная рука и игрушка ему одинаково интересны. Позже мозг развивается до такой степени, что может охватить вниманием сразу оба объекта — и руку и игрушку. А совсем маленький ребенок хватал появившийся в поле зрения предмет чисто рефлекторно, «не задумываясь». Но многие случаи психического развития с временными отступлениями пока остаются необъясненными.

Публикация: банк статей